Страница 2 из 5212345...101520253035404550...Последняя »

Рогатый череп бога. По рогам
расселись птицы. В горло по горам
проникла осень. Стиснула. Сковала.
«Ты станешь нем. Ты слышишь, мой поэт»?
Молчание – осенний пируэт
бельканто. Каллиграфия вокала.

Опять учусь безмолвию. Опять
боюсь, что не успею опоздать
не к танцу, но к усталости от танца.
Белеет кость. Кончается коньяк.
Вот только эта осень всё никак
не кончится. «Я ухожу». «Останься».

Июнь. Зима. Проходит немота,
слова не уплывают мимо рта,
и снова голос ясен и певуч. Но –
кому теперь нужны мои слова?
Я крикну. Хлопнув крыльями, сова
взлетит и расхохочется. Беззвучно.

Шарманка – от щеки до горизонта,
настойчива, наивна и картава,
мелодия скандалов и ризотто
из окон итальянского квартала,
венчайся с ним на празднике весеннем,
где он торгует музыкой из Вены,
бездумным летаргическим весельем
оправдывая быстрые измены
тебе – с тобою;
                                в воздухе окрестном
он пишет, удивлён и осчастливлен,
твой город, обернувшийся оркестром,
и море, обратившееся в ливень,
и эти неизбежные длинноты
июньских фраз и сырости осенней,
девчонку, выбирающую ноты
на ярмарке его прикосновений,
почти неосязаемых, полётных,
как радуга на кончике стилета,
фламенко на классических полотнах,
живой огонь в ловушке силуэта;

он пишет вас. Вы – музыка. Ни места,
ни времени для меньшего. Седея,
храни его, мелодия, невеста,
шарманка под щекой у Амадея.

Шалтай-Болтай сидел на стене.
Шалтай-Болтай свалился ко мне.
Он падал, как молния через грозу,
ко мне – потому что я бегал внизу.

Шалтай-Болтай продумал маршрут.
Шалтай-Болтай закрыл парашют.
Он падал ко мне миллионами жал
прицельно – куда бы я ни побежал.

Шалтай-Болтай ломает мой бок.
Шалтай-Болтай глотает желток.
Он лезет в дыру, не снимая кальсон,
и я понимаю, что всё это – сон.

Шалтай-Болтай проснулся во мне.
Шалтай-Болтай прижался к стене.
Я чую: он чует чутьём неземным,
что я со стены наблюдаю за ним.

В порту, на бумажных фонариках этой страны –
нелепые буквы, подобные скудным нарядам
туземок, которые, впрочем, не так уж страшны,
как мнится Гогену, а просто – чужие. Не рядом.

Не пахнут, как люди. Не севером. Мой адмирал,
вы помните свадьбу. Жена, сорванец, недотрога –
она прижималась, мурлыкнув, и я замирал
от запаха женщины, точно от голоса бога.

В служебной депеше нет места амурам. Засим
закончу. Простите мне вывод, но наше либидо
зависит от нюха, а весь пресловутый расизм –
вопрос остроты обоняния. Как ни обидно.

У крейсера течь. У мартышек веселье. Они
разят ароматами спермы и свежего пота.
Мы – пахнем унылой капустой, и клочья брони
шлифуем, сто лет дожидаясь резервного флота.

Сознание молится запахам. Где-то во мне
шевелится ужас, что я ни в одном ритуале
не чувствую запаха родины. В этой войне,
отец, мы уже проиграли.

Войди. Возьми меня губами,
неси, тоскливо и смешно,
как будто клетку с голубями
за полицейское окно,

где я, уставший горлопанить,
стрелять, кусаться, биться лбом,
тебя, беспомощная память,
с собою уложу в альбом,

разглажу временем, укрою
паучьим шёлком, покажу,
как тают кольца под корою
и сок стекает по ножу,

как тлеют в сумрачных архивах
глаза цветочниц и портних –
от удивительно красивых
до удивительно пустых,

как ищет звука пантомима,
и я, отмытый добела,
смотрю, как ты неумолимо
меня уводишь от стола,

от блюдца с крошками печенья,
от розы, вклеенной в тетрадь,
от женщин, ищущих прощенья,
но не умеющих прощать,

от слов и слёз, размывших берег,
от набегающих в проём
мужских невидимых истерик,
постыдных будущим враньём,

от легкомысленной виньетки,
от мух над рыбьей чешуёй,
от голубей, сидящих в клетке,
и от себя – почти чужой,

пустячной, вычурной, незваной –
в альбом, туда, где я и ты
для новых разочарований –
страницы новой пустоты.

Страница 2 из 5212345...101520253035404550...Последняя »