(механический сюрреализм.
Фломастер. Вода)
I
ночь медленная и напряжённая ночь-толпа
одноцветных тяжёлых людей
неотвратимо сжимает кольцо вокруг
моего горла
только и остаётся до конца
выжать педаль акселератора
потому что до конца остаётся
совсем немного
скорость свистит остерегающе длинно
как казнённый когда-то вийон
франсуа — поэт и гангстер
ибо даже поэтам иногда необходима пища
испуганная ночь бросается врассыпную впереди
(она тоже не хочет быть раздавленной)
и смыкается сзади
но поздно уже
и злобно скалит звёзды
в спину воспалённым огням
моего автомобиля
врезающимся в бетон полосами следов
шрамами отражений
эта ночь началась задолго до
моего рождения
я никогда не увижу окончания этой ночи
II
но всякий побег
носит в себе семя возвращения —
вольного
или невольного
возвращения к прежним корням из которых
вырос как из детских сандалий
я ползу по корням сумасшедшего города
точно железный жук
по улицам сумасшедшего дерева
и с каждого из тусклых ночных фонарей
свисает по мешку белёсого дряблого света —
так выглядит шевелящийся пчелиный рой на ветке
я видел это однажды в детстве
: прозрачные крылышки
заострённые полосатые тельца
гул движение к середине чтобы
раздобыть ещё немного тепла
именно тогда я совершил свой первый побег
а потом это превратилось в привычку
вот и сейчас
в самом начале возвращений
я уже жду когда семя набухнет и прорастёт
новым побегом
III
звон колокола всегда
мучителен для моего слуха
он напоминает мне о моей маме
рассказывали что в юности
она была похожа на маленький
звонкий смеющийся колокольчик
доверчивый и бесстрашный
а во время беременности
как-то сразу вдруг погрузнела
и осторожно носила колокол тяжёлого живота
чтобы не дай Бог не обронить звука
растущего внутри
в день моего рождения
колоколу
вырвали язык
я никогда не бываю на кладбище
где однажды похоронили мою маму
слишком мучителен для моего слуха
звон кладбищенских колоколов
когда их дёргают за мёртвые языки
живые люди
IV
и уже не приходится говорить о любви или нелюбви
существует только изначальная заданность
и если кто-нибудь станет на время мной
он или она сможет почувствовать как
нечто сидит на моих плечах
и вгрызается в затылок
похихикивая довольно и нервно
я предполагаю что это
ощущение изгнанничества
(или избранничества? — хотя
и то и другое суть одно
и то же)
один мой не очень знакомый психоаналитик
на случайной вечеринке у пэт или кэт
лениво разжёвывая погасшую сигару
весьма путано толковал что-то
о моих подсознательных комплексах
там присутствовали
: скрытый каннибализм
стремление к власти
и какой-то чокнутый
греческий тип — эдип кажется
но мне от этого не легче
не правда ли?
слова шлёпались на пол жирными лепёшками
расползались и таяли текли
по ступенькам пузырящейся массой
бесцветной но дурно пахнущей
едкой как ощущение полной безнадёжности
которая когда-нибудь всё-таки уничтожит
этот мир
говорят он был хорошим психоаналитиком
с обширной клиентурой но я
этого не заметил когда на моё
«скажи сыр»
увидел испуганное изумление в его глазах
он тоже не захотел стать мной чтобы
почувствовать как нечто
сидит на моих плечах
и уже не приходится говорить о любви или нелюбви
V
всегда есть опасность исчерпать
тему
ироническим отношением к ней
точно так же как и опасность исчерпать
жизнь
или запас бензина
в баке автомобиля
или совершенно нечеловеческую
человеческую глупость
я ненавижу свою иронию
которая страстно любит меня
но мы — едины хотя бы и
уровнем взаимного накала чувств
VI
ночь продолжается и уплотняется тьма
здесь ибо там впереди появляется свет
сполохи красного жёлтого вспышки но не
стоит надеяться на снисхожденье зари
просто смещение красное скорость предел
не обозначен
гудзону под мостом — тоска
там впереди растёт из ила и зла
железобетонная роза манхэттэна
я возвращаюсь и баки мои пусты
КОНЕЦ
(механический сюрреализм.
Электрический стул. Дождь)
в пульсирующем грехе
мимолётных отношений
есть прелесть осознания
мимолётности греха
прелесть формулы
«встретились-расстались»
: так говорят почти все мои знакомые
но если бы я завёл себе
маленького карманного лонгфелло
для того чтобы он заглядывал мне в душу
после каждой такой встречи
он вероятно устал бы повторять
: бизоны прошли
эти наши три дня
и две ночи меж ними
проведённые в холодном номере
второсортного отеля где
в коридорах висит бесконечный
многолетний пьяный гвалт и топот
а многозначительный портье
ехидно упирается тебе в спину
взглядом цвета оружейного ствола
эти три дня
под аккомпанемент мелко семенящего дождя
окончились ночью которая выросла
из лёгкой тени из полоски темноты
прижатой твоими губами
беседа возникала ниоткуда
тягучая и прерывистая точно
колыбельная гершвина
и мучительные синкопы смысла
искажали контекст когда
акцентированные паузы разрастались
и заполняли пространство
до кричащих звёзд
до немого безумия
беспорядочных гласных
и согласных до
и снова пауза — дуэтом
помнишь ты тогда сказала
: для тебя слишком много
значат слова
и я согласился с тобой потому что
для грязных героев этого века
давно существует своё божество —
немедленное активное злое
безмолвное действие в жертву которому
приносятся чувство и слово
боюсь
что это тот самый случай
когда Бог приносится в жертву идолу
с измазанными салом и кровью губами
но только Бог ты слышишь
только Бог
способен наделить тебя бессмертьем
и властью над рождением светил
движением весенних рек ты помнишь
там сказано
: вначале было слово
и слово было — Бог
и если так
то возлюбивший женщину дарует
ей Слово из которого исходит
всё остальное в этой жизни
но
не введи меня во искушение мимолётности
ибо ещё уайльд прохрипел в тюремной камере
что поэты убивают любимых
это время ушло но я
познавший боль и восторг кратковременности
могу не удержаться и совершу
сладкое предательство
и волей моей
ты обернёшься словом
которое — Бог
(механический сюрреализм.
Кровь. Песок)
когда-то давно я говорил
: занимайся любовью а не войной
теперь-то я понимаю каким
был наивным глупцом
думая что песочные часы —
уменьшенная модель жизни
и ничто не способно остановить
тонкую струйку песка
теперь-то я понимаю что жизнь
это песочные часы
в которых песок заменили кровью
и нет никакой уверенности
в том что она не свернётся
прежде чем полностью
вытечет в нижнюю колбу
а воевать оказалось много
удобнее чем любить
особенно в наше время в конце
двадцатого века когда лицо
врага неразличимо а в силуэт
можно посылать пулю за пулей
слишком велико расстояние чтобы
расслышать крик
если бы кто-то придумал способ
любить не видя или хотя бы
не помня лица любимой он
возможно стал бы спасителем мира
но также возможно что этот способ
исстари называется войной
а особенно сейчас в конце двадцатого
когда расстояния слишком велики
чтобы расслышать крик
(механический сюрреализм.
Арматура на 12 тактов)
город — это весёлое место которое
напоминает мне блюз
чёрный блюз
повторяющий свои стандартные улицы
повторяющий строки блюз
чёрный блюз
старый негр с трубой на углу двух улиц —
камень надгробный зимой —
чёрный блюз
раздувающий щёки пузырями звука
вынимающий душу блюз
чёрный блюз
изможденные кривые деревья пьющие
насыщенный раствор СО2 —
чёрный блюз
кашляющий кровью истерзанных бронхов
в платок небоскрёба блюз
чёрный блюз
неподвижные мосты над неподвижной рекою
неподвижные тени птиц —
чёрный блюз
подпирающий крылья безадресной жалобой
воздевающий руки блюз
чёрный блюз
мир давно превратился в огромный джем-сейшн
где каждый играет блюз
чёрный блюз
повторяющий имя жестокого Бога
милосердного Бога блюз
чёрный
чёрный
чёрный
чёрный блюз
(механический сюрреализм.
Пудра. Стекло)
мелоди линн
звезда постановок бродвейских
смотрит в глаза своему отражению
в собственной гримуборной
по туго натянутому проводу взгляда
сквозь полупроницаемую грань
вытекает сознание
чья переменчивость могла бы сравниться
лишь с непостоянством электрического тока
и она уже не слышит назойливого стука
несгибаемых поклонников
цветущих букетами рядом с закрытой дверью
все чувства —
слух осязание обоняние вкус —
меняют функции и становятся
зрением
слишком острым и слишком безжалостным
видимо из-за своей синтетичности
мелоди линн преуспевающая актриса
заласканная восторженными отзывами
театральных критиков
в один голос воспевающих её
молодость
красоту
и несомненный талант
мелоди-божественная
мелоди-надменная
мелоди-сама-свежесть
запрокидывает голову потому что если
продолжать смотреть в зеркало то
слёзы размоют изображение
а то и разобьют дорогое стекло
устремившись к нему
по напряжённым линиям взгляда
а причина-то — сущая мелочь ерунда
: две какие-то неприметные
тоненькие морщинки
которые только из-за
обострившегося зрения
и кажутся ей глубже гранд-каньона
но она падает
падает в эту бездну
и встречный ветер срывает со щёк
остатки профессионального грима
и высушивает глаза
глаза той глупенькой провинциалки
мэри браун
(так кажется её звали?)
которой была когда-то великолепная
мелоди линн