стихи

Страница 20 из 46« Первая...51015...1819202122...2530354045...Последняя »

Новая ночь творения. Медленно и легко
тает в моём подсвечнике слепок шестого дня.
В глиняной кружке плещется тёплое молоко.
Ночь в астеничном городе, требующем меня.

Что остаётся, Господи? Вброд перейти поток,
в чьей-то случайной комнате бросить на стол ключи
и, упираясь теменем в скошенный потолок,
долго стоять над пропастью выгоревшей свечи;

в тёмных горстях настаивать пепел и сердолик -
лица, сердца и улицы. И доливать настой
взятой в сосуде жидкостью. Выбор не так велик.
Белой, чужой, разбавленной. Красной, своей, густой.

Опять землетрясение. Вулкан,
плеснув огня в подставленный стакан,
добавит к патентованному зелью
негромкое: запомни — баш на баш.
Бери в кредит. Когда-нибудь отдашь,
удобрив пеплом небо или землю.

Дым из окна. И тот же дым — в окно.
Так азиат, надравшийся в… смешно
сказать, но я скажу — бутылкой пива,
лежит и выдыхает кислый смрад,
обратно задыхая аромат
засиженного чайками залива.

Словечки… Знаешь, собственный язык
похож на катехизис для заик -
всё камерно и вкусно, но попробуй,
пропой. А, впрочем, каждому своё.
Событие влечёт со-бытиё
и раздражает, как блоха под робой.

Мы выживем. Я выживу свой срок,
она — меня. Прохладный ветерок
то бьётся оземь, то бросает наземь,
то освежает, как удар под дых.
А жизнь, что не делилась на двоих,
теперь легко поделим даже на семь.

Кузнец, мне скоро стукнет пятьдесят.
Не страшно, если — не: инфаркт назад
я понял, что живу чрезмерно нервно.
Но, видишь ли… однажды старый страх
проступит, точно вены на ногах.
А это эстетически неверно.

По уменью дарить, натюрморт превращая в портрет,
я узнаю тебя за смешением пятен и линий,
и коротким полётом пера подниму из тенет,
из корней на измятой воде погибающих лилий;
унесу, укачаю, как птицу, на сгибе руки,
и в огонь окуну, искупая чужую ошибку,
и огнём упаду в золотые от счастья зрачки,
в эту темень — и вскрикну, рисуя на темени скрипку,
что поёт в полудиком пространстве воды и стрекоз,
и её голосок, после долгой нежизни в неволе,
ароматнее кожи у самой границы волос,
откровеннее шёпота и ослепительней боли,
той, которой оплачено всё — от прихода на свет
до ухода от света в огнях под больничной сиреной,
от желания мстить шестерёнкам ослепшей вселенной
до уменья прощать, натюрморт обращая в портрет.

В далёкой дали, за орбитами планет
танцует женщина, похожая на свет.

А рядом — там, где сушится бельё,
танцует свет, похожий на неё.

Играет сын, похожий на неё.
Кружится мир, похожий на неё.

Танцует женщина. И на её плече -
танцует космос в тоненьком луче.

Подмостки. Декорации. Крестом
обнявшись, как продрогшие подростки,
лежим на сцене в городе пустом.
И ты для этой жизни под мостом,
и я, и он — не больше, чем подмостки.
Тепло ладоней в памяти воды,
увы, не вечно, как любая память.
И нам друг друга не переупрямить,
не утомить до утренней звезды.

Тепла в остывшем пластике — глоток,
на выбор: выпить или вымыть руки.
А можно просто увлажнить платок
и продышаться, глядя в потолок,
и снова жадно говорить по-русски;
меняя на ходу репертуар
под эту революцию в потёмках,
комедию ломать, и на обломках
выращивать трагедии. Театр…

Причудам летней ночи невтерпёж
нагнать страстей, заманчивых и грубых.
И я кивну, вытаскивая нож.
И он кивнёт, вытаскивая нож.
И ты кивнёшь, закусывая губы.
И — занавес.
                         В шекспировском саду,
на самом дне бездонного колодца
привычный шёпот век твоих коснётся:
‘I say, I love thee more than he can do.’

Страница 20 из 46« Первая...51015...1819202122...2530354045...Последняя »