«Муж мой нежен», — сказала ты, а потом замолчала.
Что, Хрисида, ещё не ложь, но уже и не правду
Произносят твои уста, потому и румянец
Проступает стыдливым глянцем на гладеньких щёчках.
5 Нежность нежности — рознь, и ты это знаешь не хуже,
А, пожалуй, и лучше, ибо с твоим старикашкой,
У которого члены тела не гнутся в суставах
Узловатых и твёрдых, как ветки мёртвого дуба,
Можно разве что нежничать, и не более. Муж твой,
10 А точнее — мужчина, что именуется мужем,
А точнее, Хрисида, и не мужчина он вовсе,
Так как члены его тверды, повторяю, в суставах,
А на месте, где должно быть несгибаемо твёрдым,
Виноградный увядший хлыст, перебитый у корня,
15 В неподвижной висит тоске, точно дряблая мочка
Волосатого уха старой сварливой матроны.
А теперь посмотри на мой <…>
Что с тобою, Хрисида? Ты побледнела и плотно
Губы стиснула в ниточку, и глаза твои в гневе
20 Мечут молнии злые. Что ж тебя так разозлило?
Знать, и впрямь златокудрый бог правды чистой не терпит,
Коли ложь и лукавство крылья его подпирают.
Славься, ты, Ипполита! После битвы
Драхм не хватит на всех, костров не хватит.
Не сошёл бы с ума Харон угрюмый
От избытка нежданного богатства.
5 Мой позор, Ипполита, это дело
Не бессмертных, не тешь себя гордыней,
Не лукавь, ибо я, живущий, знаю,
Как досталась тебе твоя победа!
Обнимай же, царица, тело вора
10 И изменника жарче, дай напиться,
Искусать эти губы в кровь, до крика,
Ты рабыня мне этой ночью, помнишь?
Помнишь, как на рассвете захрапело,
Залилось лошадиным стоном небо
15 И обрушилось топотом на берег
Безмятежного понта; помнишь, чайки
Поднимались, как штормовая пена,
Над спокойными водами, и странно
Это было, и страшно. Пели стрелы
20 Погребальную песнь мужам ахейским,
Точно чёрные плакальщицы, коим
Серебром за искусные слёзы платят.
Проклинаю тебя, моя царица,
Всей любовью моей преступной!
Пояс,
25 Изукрашенный бисером и златом,
Расползается клочьями на бёдрах
Под горячими пальцами; волшебным
Называли его, но врали, видно.
Вот ладони мои, две формы тяжких,
30 Повторяющие изгибы тела
Несравненного. Как они блуждали,
Как скользили и падали по белым
И упругим холмам всё ниже, к морю,
Где пока ещё спят, пока живые,
35 Мои воины; падали лавиной
Амазонки твои на кобылицах
Вниз по белым холмам, и злое мыло
С лошадиных боков мешалось с едким
Резким потом кобыльим и стекало
40 По ногам твоих девок, распалённых
Близкой кровью. Их ноздри трепетали
И хватали железный ветер, луки
Напряжённые плакали, как птицы,
Как тугие стрижи, искали мошек
45 И глотали их жадно, Ипполита!
Эта ночь коротка. И только Эос
Прикоснётся перстами к нашим векам,
Я по собственной воле стану тенью,
Но не надо сейчас об этом. Шёпот
50 Тонким эхом поёт в твоих браслетах
На прохладных лодыжках, пахнет бронзой,
И в округлых твоих коленях губы
Утонули, истлели в поцелуях
Ненасытных, солёных, потому что
55 Здесь, на теле твоём, просохло море,
Потому что всё выше губы… Бёдра
Содрогаются сладко, раскрываясь
Полуночным цветком, ларцом Пандоры.
Что я слышу, царица! Неужели
60 Ты с мужчиной способна быть счастливой,
И на шкурах тончайших козьих бредить
(Торжествуй, Афродита! Плачь, Афина!),
И стонать от восторга, исторгая
Эти стоны короткие, короче
65 Смертоносных клинков твоих наездниц,
Добивающих раненых ахейцев.
Как плясали они потом, под вечер,
Боги, как же они легко плясали,
Эти фурии стройные, нагие,
70 Отражая телами пламя горьких
Погребальных костров, и пели песни
Непривычные слуху странным ритмом,
Как струились они, как натирали
Тёплым маслом ореховым, душистым,
75 Животы золотистые и груди,
И ласкали друг дружку, и торчали
Их соски заострённые ножами.
Как гремели их бубны, рассыпая
Камнепады зовущие! Я слышал
80 Их, укрывшись в шатре твоём, царица,
И подглядывал, полог приподнявши,
Как в песок они падали, тягучим
Одержимые танцем, и сплетались
Их тела обнажённые девичьи.
85 Что ты шепчешь мне, зверю, что ты стонешь
В непривычной истоме? Пей, богиня,
Виноградную влагу. Только что-то
Слишком плотно ты закрываешь полог.
Не рассвет ли снаружи, Ипполита?
Марк Корнелий Эхион (Эхион) — римский поэт, одна из наиболее загадочных личностей античной литературы. Родился около 110 года до н. э. в Эфесе (Кария), столице римской провинции Азия, принадлежал к сенаторскому роду. Умер около 80 года до н. э. Подробности биографии неизвестны.
Чудом сохранились двенадцать текстов, которые ещё в прошлом веке были незаслуженно проигнорированы исследователями античной культуры из-за невозможности (якобы) на их основе сделать какие-либо выводы — слишком незначителен объём. На русский язык произведения Эхиона до сего времени переведены не были.
Данные переводы сделаны по подстрочникам, любезно предоставленным мне исследователем творчества неотериков профессором Акмолинского гуманитарного университета Владиславом Геннадьевичем Губским.
Ценность творчества Эхиона в том, что его поэзия для Рима того периода была весьма и весьма новаторской. Он первым использовал, а главное — осознал поэзию описаний мелких бытовых событий, поднял до уровня настоящей литературы застольные экспромты, эпиграммы. Тем самым — предвосхитил Катулла и неотериков.
Стихотворения Эхиона не имеют заглавий, как это и было принято у античных лириков. В примечаниях заглавия даны лишь условно.
Благодарю Гиви Чрелашвили (Филадельфия, США) за консультации и неоценимую помощь в работе над этими комментариями.
1. <К САМОМУ СЕБЕ>
1 …от струи меонийской… — то бишь гомеровской. Меония в Лидии считалась родиной Гомера.
2 …от фалернской струи… — фалерн — популярное италийское вино.
Сохранились только первые две строки стихотворения, по которым невозможно судить об объёме произведения в целом. Но, исходя из того, что для написания использован такой размер, как элегический дистих, текст не превышал 10—12 строк.
2. <К МЕЛИССЕ, С ЖАЛОБОЙ>
1 Киприда — Афродита, богиня любви.
1 …пиэрийскую душу… — то есть отданную музам. Пиэрия — страна муз.
3. <К МЕЛИССЕ>
3 …подрежет… сухожилья… — отсылка к варварскому обычаю подрезывать сухожилья пленным, чтобы они не могли убежать.
4. <О НЕВЕРНОСТИ>
Шутливое стихотворение, в котором прослеживаются бисексуальные мотивы.
5. <НА РАЗЛУКУ С МИЛОЙ>
Редкий случай для Эхиона — неточно выдержан размер стихотворения. В данном случае — элегический дистих.
6. <ФРАГМЕНТ>
4 …кур нумидийских жирней… — то есть цесарок. Сохранились только четыре неполных строки из середины текста, не поддающегося восстановлению.
7. <НА СЕЛЕВКА>
Оскорбительная эпиграмма. Объект неизвестен.
8. <К ГАБИННЕ>
10 …пятном щёку украсив твою… — намёк на пощёчину, которую давали рабу во время обряда отпущения его на волю. Объект неизвестен.
9. <К КВИНТУ, О ГАБИННЕ>
9 …под золотом скрыто железо… — кольцо из чистого золота имели право носить только всадники или патриции, а также севир августалов при исполнении обязанностей.
10. <К КВИНТУ>
2 …не подали даже яиц… — традиционно яйца были непременным первым блюдом римского обеда.
11. <К ХРИСИДЕ, НА НЕМОЩНОГО МУЖА>
15/16 …точно дряблая мочка… уха… — очень редкое сравнение, которое может служить указанием на то, что Гай Валерий Катулл был знаком с творчеством Эхиона, так как в своей эпиграмме на банного вора Талла Катулл употребляет это сравнение почти в той же форме. Вряд ли это было просто совпадением: вслед за Катуллом сравнение использовано и Цицероном — «К Квинту» (54 г. до н. э.).
26 …златокудрый бог… — Амур.
Стихотворение написано довольно редким размером — приапейским стихом, который до Эхиона употреблялся преимущественно в греческих песнях вольного содержания (отсюда — происхождение названия). Эхион также использовал этот размер в расчёте на фривольные содержательные ассоциации. В середине текста утрачено пять с половиной строк.
12. <К ИППОЛИТЕ, ЦАРИЦЕ АМАЗОНОК>
2 …драхм не хватит… — указание на обычай класть в рот покойнику монетку, чтобы он мог уплатить за переправу через реку мёртвых в подземном царстве.
3 Харон — лодочник, перевозивший души умерших через реку.
24 …пояс… — имеется в виду легендарный волшебный пояс, принадлежавший царице амазонок.
46 Эос — богиня утренней зари.
58 …ларцом Пандоры… — отсылка к мифу о ларце Пандоры, в котором были заключены все болезни и несчастья человечества.
69 Фурии — эринии, эвмениды, в греческой мифологии богини мести, рождённые Геей, впитавшей кровь оскоплённого Урана. Единственный анахронизм в произведении, связанный с использованием персонажей не греческого, а римского пантеона.
Маленькая мифологизированная поэма, наиболее спорное произведение Эхиона. Зарубежные исследователи полагают, что этот текст является гораздо более поздней подделкой. Но мне всё-таки кажется, что мистификация такого рода бессмысленна, так как Эхион был забыт вскоре после смерти, хотя и заслуживал не меньшей популярности, чем Катулл и его последователи. А главное — текст этой поэмы, написанной гендекасиллабом (фалекием), стилистически очень отличается от остальных текстов Эхиона, и это ещё одно указание на то, что «Обращение к царице амазонок» не подделка, а некий результат литературных поисков поэта.