неопубликованное

Страница 20 из 25« Первая...51015...1819202122...25...Последняя »

В далёкой дали, за орбитами планет
танцует женщина, похожая на свет.

А рядом — там, где сушится бельё,
танцует свет, похожий на неё.

Играет сын, похожий на неё.
Кружится мир, похожий на неё.

Танцует женщина. И на её плече -
танцует космос в тоненьком луче.

Подмостки. Декорации. Крестом
обнявшись, как продрогшие подростки,
лежим на сцене в городе пустом.
И ты для этой жизни под мостом,
и я, и он — не больше, чем подмостки.
Тепло ладоней в памяти воды,
увы, не вечно, как любая память.
И нам друг друга не переупрямить,
не утомить до утренней звезды.

Тепла в остывшем пластике — глоток,
на выбор: выпить или вымыть руки.
А можно просто увлажнить платок
и продышаться, глядя в потолок,
и снова жадно говорить по-русски;
меняя на ходу репертуар
под эту революцию в потёмках,
комедию ломать, и на обломках
выращивать трагедии. Театр…

Причудам летней ночи невтерпёж
нагнать страстей, заманчивых и грубых.
И я кивну, вытаскивая нож.
И он кивнёт, вытаскивая нож.
И ты кивнёшь, закусывая губы.
И — занавес.
                         В шекспировском саду,
на самом дне бездонного колодца
привычный шёпот век твоих коснётся:
‘I say, I love thee more than he can do.’

В потоке слов, холодном и искристом,
иду в тенях под гаснущей листвой
по роще апельсиновой, за свистом
и щебетом, всю жизнь — на голос твой.

Но замираю пред каскадом чистым,
увидев за смеющейся водой
две серые жемчужины в пушистом
мерцании оправы золотой.

И думаю, невольно сгорбив спину,
о рифмах, что плывут из глубины
глядящей на меня жемчужной бездны.

И что стихи подобны апельсину
без косточек: так сладки, так нежны…
Так бесполезны.

ИЗ НЕОТПРАВЛЕННОГО

Я в Аргентине, дед. Парик с тремя хвостами
сожрала моль, и вечный Крест над головой.
Здесь просыпаешься, как будто в Казахстане -
вокруг такая степь да степь, хоть ветром вой.
Аборигены, те, что вырезали местных
(давно, полтысячи, примерно, лет назад),
весьма похожи на людей: белы, любезны,
скупы, хитры, и даже что-то говорят.

От них в ушах сплошные «ша»: папаша, плаша…
Испанский корчится. Но если вникнуть в суть,
в согласных можно нажевать любую кашу -
упор на гласные. Приедешь — не забудь.
Ещё опаснее попутать беса с beso.
Но бес в ребро, а beso в бороду — лови! -
когда, в карман засунув пачку мятых песо,
идешь купить немного танго и любви.

Летящий шёлк нежней огней святого Эльма -
танцует парочка, друг друга пригубя…
(В заметки: голуби на площади в Сан Тельмо
способны всё склевать — и выпить за тебя).
Ах, это танго для туристов… гули-гули.
Кромсай говядину, ласкай бокал с вином,
свой нежный центнер разместив на шатком стуле -
не слишком мягком, но ужасно раскладном.

Пешком до центра. Обелиск. Конец антракта.
Ночной толпе плевать, насколько ты учтив.
Портеньос — хамы, дед, но им достало такта
на главный памятник надеть презерватив -
печально-розовый и без единой бреши,
как дом правительства страны. (Не будем вслух:
ряды предвыборных портретов президентши
сродни рядам рекламы парагвайских шлюх).

Буэнос-Айрес пахнет мусором и спермой,
социализмом, гриппом, ставнями, сухой
пятнистой кожей, обречённой овцефермой,
мальбеком, Борхесом, театрами. Тоской.
Хандрой, Вадимыч. Мясом. Кошками над тельцем
в траве. Стрельбой. Вооружённым грабежом.
(Пощупать морду боливийскому индейцу
всегда спокойней, если он вооружён).

Поверишь — так вот и живу. Брожу без цели,
пишу стихи, глотаю кофе поутру.
Молчу. И лишь бандонеоны Ариэля
(спасибо Ане) компенсируют хандру.

Что, Аргентина, от меня немного проку?
Давай, бери уже другого, суй в карман.
Ша, нинья, барбаро! И поцелуем в щёку
закончим этот несложившийся роман.


Портеньос — жители Буэнос-Айреса.

Болеро. Граммофон. Проходные дворы.
Мимо юных пожаров по веткам скользя,
я услышу, как в небе поют топоры,
точно ангелы. И обернуться нельзя.

И проснуться нельзя. Только медленный свет,
только шорох иглы по изгибам реки,
и ползут, оставляя светящийся след,
по ресницам оранжевые мотыльки.

Ненадёжное сердце, стыдясь хрипотцы,
тянет время — по жилам, вперёд и назад,
и на правом предсмертии жизни рубцы
набухают кленовым огнём. Листопад.

На горящих листах ты отыщешь меня,
и допишешь простым граммофонным пером
к партитуре реки и ночного огня,
и короткого вдоха любви. Болеро.

Страница 20 из 25« Первая...51015...1819202122...25...Последняя »