Сам себя — из бумаги в журавлика. Хрипнет манок,
поднимаются крылья, приходит прекрасный кураж, но
глянь: мохнатые трупики бабочек — прямо у ног.
С каждым днём их становится больше. Становится страшно.

Так стерильна любовь в наших порознь лежащих телах,
так похожа на скальпель, что, кажется, мы поспешили
превратиться в цветы на семи обгоревших стволах
у дороги, ведущей к еврейскому кладбищу в Лилле.

Шаг назад — от бездарных богов и разумных рабов.
От себя. Чтобы жить, как бумажная эта фигурка,
кочевать по периметру неба в семье воробьёв.
Быть своим. Но всегда наотлёт, точно руки хирурга.