Окраина всего. Игра во всём.
Ничей с ничьей — сидим и молча пьём
надежду, растворённую в бальзаме.
Медовый, саркастичный, как самшит,
мой пересмешник сам себя смешит
опасными чужими голосами.

Он видит то, чего не вижу я.
Чего боишься ты. И нам, моя,
в каком-нибудь вчерашнем Коктебеле
друг друга ждать в отсутственных местах,
на тропках слёз, распятых на перстах
когтистых снов кошачьей колыбели.

Иная жизнь. Иная степь. Укор
прекрасных уз сплетается в узор,
тебе напомнив руки постояльца,
с которым было так легко вдвоём
передавать лучи из дома в дом,
из пальцев в пальцы.