И, кажется, мне никогда не уснуть.
И старость ночами садится на грудь,
внимает пустыми зрачками
прологу, которым срывается путь
в гудящее пламя.

Листает меня, громоздя на полу
обрывков лохматые кипы,
ладони неловкие тянет к теплу,
и флюгер нанизывает на иглу
холодные скрипы.

А там — различимые глазу едва —
на каждой странице —
засушенная жестяная листва,
больные закушенные слова
и белые лица.

Что там — у пролога? Тоска и покой,
легчайшее кружево гари.
Там — ветер, живущий за первой строкой,
как старый ботаник, дрожащей рукой
листает гербарий.