Эдинбург задыхается в ливне. Пора уезжать.
Ускользнуть из ловушки горбатого мокрого рая.
Но от этого взгляда становится трудно дышать.
Уезжаю, Мария. Четыреста лет уезжаю.

«Голливуд, Холируд — всё равно, мой поэт, всё одно».
Обернувшись к заливу, отнимешь холодную руку
и обронишь небрежно, что быть героиней кино
всяко лучше, чем вяло глотать сен-жерменскую скуку.

Два часа. Кока-кола и хаггис. Пробраться к столу,
умоститься, с плаща отряхнув мутноватую воду,
и принюхиваться с подозрением, сидя в углу,
к забродившему солоду и захмелевшему сброду.

Королевская Миля длинней королевского сна,
но короче пути к эшафоту…
                                                                 К вокзалу — налево.
Отбывая от Уэверли, точно восходишь со дна
пересохшего дикого зева.