Речушка бьётся о порог. Точнее, о порожек.
Полжизни — в суффиксе. Всегда не хочется домой.
Зовут. Зелёный след на лбу — вчерашний подорожник,
протуберанец торжества природы надо мной.
Я спотыкаюсь. Детство. Бог в любой бездонной луже.
Пломбир, прекрасный, как любовь во всю степную прыть.
В воде, где нас сегодня нет, возможно, и не лучше,
но совершенно точно: хуже — здесь, где нам не быть.
Ладонь и пена для бритья. Неловкое «спасибо»
у самых губ, на берегу, на новом языке.
В те времена в моей реке ещё водилась рыба.
Но это всё, что я сумел запомнить о реке.
Андрей, ты можешь все!
Такое прелестное, нежное, ностальгическое и в то же время философское стихотворение. Я вошла в него и порадовалась за свое настроение от полученного удовольствия.
Однажды, года за три до ухода, Юрий Давыдович Левитанский сказал: «Сейчас я могу написать всё, что угодно. Но беда в том, что всё уже написано».
Татьяна, спасибо! Рад, что тебе понравилось.
О, как не все еще написано! Да и никогда написано не будет. Андрей, ты так мало и так скупо пишешь о чувствах, о любви, например, как будто не позволяешь себе это сделать. Почему?
А мог бы написать и сложно, и просто — нечто неподражаемое! Уверена.
Интересный взгляд. А мне казалось, что всё, что я пишу — о чувствах. :)