Тугой, прозрачный звук ладонью зажимая,
приходит по ночам, касается меня
пока ещё моя. Пока ещё живая
в холодных языках вчерашнего огня.
И думает о том, что нас не будет в мире,
что мир не в нас, что нет ни мира, ни войны,
и прячется лицом в распахнутом мундире,
и позволяет мне не спать и видеть сны.
Но в поисках любви и сна иного свойства,
я падаю ничком, как спившийся монах,
в кровоточащий дым ночного беспокойства,
в гаданье на чужих, обманных именах.
Повиснув на цепях юродства и блаженства,
ищу другую речь и вижу вдалеке,
как мечутся слова в пределах совершенства
и говорят со мной на странном языке.
Наконец-то немного освободилась от забот насущных и могу спокойно почитать и,даже, кое- что написать. Это стихотворение понравилось. Оно, сложное но заставляет думать и это главное. Особенно привлекло последнее четверостишие — оно о том,скорее всего, что тебя волнует и не может не волновать.
Повиснув на цепях юродства и блаженства,
ищу другую речь и вижу вдалеке,
как мечутся слова в пределах совершенства
и говорят со мной на странном языке.
Мне кажется, что ты и уехал так далеко, для того, чтобы искать иную, не избитую речь, которую можно обрести без соприкасаться с современной российской, часто примитивной, поэзией и,
порождающим её существованием.
Танюш, дело не в современной российской поэзии. Слова сами по себе несовершенны, пока на них говорят люди. И слишком мало каждое из слов в себя вмещает. У любого языка есть установленные им же пределы совершенства, максимум возможного. И когда понимаешь, что выйти за эти пределы не помогают никакие ухищрения — просто потому, что слова содержат меньше смыслов, чем тебе необходимо — становится тоскливо и почти физически больно. И хочется всё бросить. Было бы возможно строить стихи из молчания, я бы попробовал. У молчания неизмеримо больше значений.
Андрюшенька, все не так просто, как хотелось бы, несмотря на то, что русский язык самый выразительный. Он включает больше возможностей, чем иные языки. Многие поэты искали большего и хотели выйти за «пределы совершенства». Одни усилия В. Хлебникова, на протяжении всей жизни, чего стояли, но много ли осталось и прижилось? А сейчас? Какие только кульбиты не делаются поэтами (графоманами) в экспериментах со словом и строкой: верлибр, футур, наив, дада и пр. Мне кажется, что появление сленга в быту, а затем и в литературе – явление того же ряда. Мой хороший знакомый по МГУ, словист, профессор филологии Володя Елистратов он, (т. е его стихи), есть у меня на сайте в разделах ПОЭТЫ И ПОЭЗИЯ и НОВОЕ НА САЙТЕ работает со словом вплотную. Вышло уже несколько его словарей, в том числе и, довольно объемистый «Словарь современного сленга». Это я все о тщетном стремлении как поэтов, литераторов, ученых, так и людей недостаточно образованных, вырваться за пределы совершенства и несовершенства слова. Строить стихи из молчания было бы классно! Именно в молчании мелькают те невообразимые смыслы, которые тебе нужны и которые ты не в состоянии порой уловить и выразить. Давай думать, что прорвемся.